Шаг во тьму - Светлана Смирнова

– Я знаю, – прошептал Маркус на ухо. Кожу защекотало теплое дыхание. – С виду воспитанная девушка, а так некрасиво и яростно выражается. Такая забавная, когда злишься.

– Да пошел ты! – Катя отскочила от него и направилась прочь из комнаты. Взяла с тумбочки в прихожей ключи – от квартиры и чердака.

Ее всю трясло от злости.

«Ехидная сволочь! Гад! Он играет, забавляется! Это приносит ему удовольствие. Как земля таких носит?! Быстрей бы с ним распрощаться! Лучше бы ночевал в подъезде!»

– Подожди! – услышала властный голос Маркуса. – В одиночку ты не пойдешь.

Он догнал и схватил за руку. Катя попыталась вырваться, но ослабить железную хватку стальных пальцев оказалось невозможно.

– Держись за моей спиной, – серьезно и твердо попросил Маркус. – Не нужно поступать опрометчиво и делать глупости. Нужно держать эмоции в узде, иначе они могут сыграть с тобой злую шутку. Поверь мне.

Он отпустил Катю. Она вздохнула, обхватила себя руками. Катя понимала его правоту. Глупо идти одной на чердак, поддавшись гневу и желанию убежать от Маркуса, чтобы не видеть ехидной насмешки на красивом лице.

Наверху мог оказаться кто угодно. Он мог причинить вред. Более серьезный, чем иностранец.

– У тебя есть фонарик? – спросил Маркус.

Катя открыла тумбочку, достала небольшой фонарь и молча протянула ему.

– А теперь идем, – сказал Маркус. – Правда, тебе лучше остаться в квартире…

– Нет, пойдем вместе, – возразила Катя.

– Как я ненавижу женское упрямство, – тяжело вздохнул он. – Если что, я предупреждал. В твердом уме и здравой памяти ты решила подвергнуть себя опасности. Но поступай, как знаешь… Твоя жизнь.

Они вышли из квартиры и медленно стали подниматься по короткой лестнице к чердаку. Катя шла за Маркусом, боясь сделать лишний вздох. Предательское сердце быстро колотилось в груди, ладони вспотели. Но она старалась держать себя в руках и не поддаваться страху.

Маркус осветил фонариком старый, потрескавшийся люк. Странно, но он оказался заперт.

– Скорее всего, это хулиганила молодежь из нашего дома, раз у них оказались ключи, – предположила Катя, успокоившись. – Но они ушли, можно возвращаться в квартиру и спать спокойно.

– Тихо, молчи, – зашипел Маркус, обводя взглядом лестничную клетку и прислушиваясь.

Катю охватил озноб.

Она вздрогнула и инстинктивно прижалась к прохладной стене, когда увидела сидящую напротив, неизвестно откуда взявшуюся черную кошку.

Животное неотрывно смотрело на Катю большими, желтыми, мерцающими глазами.

– Всего лишь кошка, – с облегчением выдохнула она и хотела подойти к животному, как вдруг Маркус резко и грубо схватил её за локоть и оттолкнул назад к стене. Катя больно ударилась плечом.

– Что творишь! – воскликнула она, возмущенная его поступком. – С ума сошел!

Но замерла, когда кошка зашипела, выгнула спину. Шерсть вздыбилась, поднятый хвост превратился в пушистый, угрожающий ершик. Желтые глаза горели.

Животное прыгнуло на Маркуса.

Глава 3

Прыжок был быстр и молниеносен. Катя заметила лишь мелькнувшую смазанную черную тень.

Если бы Маркус не успел выставить руки, кошка вцепилась бы в лицо.

Она, хватаясь острыми когтями за одежду иностранца, царапая кожу, впилась клыками в его запястье.

Катя оцепенела от шока и вжалась в стену. Она любила кошек и представить не могла, что милое, благородное создание может превратиться во взбешенного, словно явившегося из ада монстра. Настоящую фурию, с которой невозможно справиться.

– Вот тварь! – зло процедил Маркус. Шипя от боли, схватил животное за шкирку, попытался откинуть прочь. Но кошка впилась мертвой хваткой, продолжая терзать раненную руку. Из уст иностранца посыпались ругательства, как на русском, так и на английском языках.

Накатила паника. Катя лихорадочно думала. Что делать? Как помочь Маркусу? Ее взгляд безумно метался по сторонам.

– Стой на месте! – словно прочитал мысли Маркус и схватил кошку за шею.

Катя в ужасе закрыла рот рукой.

Животное почувствовало, что его хотят убить.

Кошка подняла голову и зашипела, яростно сверкая желтыми глазищами.

Маркус взял ее за шкирку и выкинул через перила.

– Сучка адская! – в его обсидиановых глазах застыла ледяная ярость.

Катю била мелкая дрожь, зуб на зуб не попадал. Сделав пару нетвердых шагов, она посмотрела вниз через перила. Кошки там не оказалось.

Убежала…

Катя глянула на Маркуса. Он тяжело дышал, с каждым резким вдохом и выдохом грудь часто поднималась и опускалась. Манжет рубашки порван и местами окрасился в алый цвет. Рана на запястье сильно кровоточила. Кровь стекала по ладони и крупными каплями падала на пол, на котором уже успела образоваться небольшая лужица.

– Господи… – внутри Кати все похолодело. Кожу стянуло и слегка закружилась голова. – Нужно перевязать руку, идем скорее, а то истечешь кровью. Рана глубокая…

– Ничего страшного, заживет, – бесстрастно ответил Маркус и, зажимая запястье здоровой рукой, двинулся вниз по лестнице по направлению к квартире.

Катя взяла аптечку и попросила Маркуса сесть на табурет на кухне и положить руку на стол. Он беспрекословно подчинился. На первый взгляд выглядел невозмутимым и спокойным, но она заметила, как напряжены его скулы и плотно сжаты губы. Злость еще не оставила иностранца. Попадись ему эта кошка второй раз, он бы убил ее. Так говорили его холодные глаза. Поморщился, но не издал ни звука, когда Катя промыла укус и царапины перекисью водорода.

– Никогда не думала, что кошка может с такой яростью наброситься на человека… – произнесла она, бинтуя запястье, при этом чувствуя, как под кожей Маркуса спокойно и ровно бьется пульс. Нервы у него железные.

– Мало ли чего ты не думала, – бесцветным тихим, но твердым голосом ответил Маркус.

– Можешь шевелить пальцами, а то мало ли – она какой-нибудь нерв повредила? – с беспокойством спросила Катя, закончив перевязку.

– Могу, – ответил Маркус, рассматривая ее работу и двигая рукой. – Все в порядке. Спасибо за медицинскую помощь.

Катя в который раз за последние часы встретилась взглядом с его глазами. По телу пробежал табун мурашек, сердце заколотилось быстрее. Черный лабиринт глаз иностранца не дурманил, не затягивал в темную бездну, но выбивал из колеи.

Катя поспешно отвела взгляд и заметила на левой руке Маркуса два красивых серебряных перстня-печатки. На одном изображался неизвестный символ, похожий на рунический, на другом буквы: «M.R». Скорее всего, инициалы имени.

– Интересные перстни, – кивнула на них Катя. – Просто так или что-то означают?

– Я происхожу из древнего аристократического рода. На одной печатке его символ, на другой мои инициалы, – ответил Маркус.

– Шутишь? —недоверчиво вскинула брови Катя.

– Нет, – улыбнулся Маркус. Впервые в его глазах отразилась тень тепла. Но тут же исчезла, оставив ледяную пустоту. – Я предельно серьезен.

Катя посмотрела на него внимательно и оценивающе. В чертах лица, манере сидеть, двигаться, держаться – и правда, что-то аристократическое, благородное, моментами даже чопорное.

– Насколько древний у тебя род? – спросила Катя; ей, как любительнице истории, стало интересно.

– Ну… – протянул Маркус, задумавшись. – Первое упоминание где-то в IX веке нашей эры… За все столетия моя семья ни разу не смешивалась с простыми людьми. Я… аристократ чистых кровей.

– Столько поколений сменилось, ты не можешь знать наверняка, – фыркнула Катя. – Мало ли какой граф с кухаркой или экономкой путались.

В ответ Маркус лишь таинственно улыбнулся уголками четко очерченных губ, словно знал, что прав.

– Ты не русский. Из какой страны пожаловал к нам? – продолжила допрос Катя. По необъяснимым причинам захотелось узнать иностранца получше. Прочитать книгу его жизни, характера от корки до корки.

– Из Великобритании, я родился и жил в Лондоне.

Катя слушала, затаив дыхание.

– Почему перебрался именно в Россию? Неужели у нас жить лучше?

– Так было нужно… – туманно ответил Маркус, и Катя поняла, что касательно причин переезда вопросы лучше не задавать, иначе нарвешься на грубость.

– На кого учишься?

– На юриста, – последовал ответ.

– А родители не боялись сюда отпускать? Ты сказал, что в твоих венах течет лишь кровь аристократов, а общаешься здесь с людьми не из своего круга… В университете полно привлекательных девушек. Вдруг влюбишься. Родные разозлятся.

– Любовь – это глупая зависимость от предмета обожания и слабость, Кэти. Мое сердце на нее не способно, – холодно и уверенно ответил Маркус. В черных глазах мимолетно промелькнули боль и горечь, когда он продолжил:

– Мои родители больше никогда не разозлятся – они погибли. Мать, когда я был ребенком, а отец – несколько лет назад…